Передовики энергетического фронта ДНР
Горячие события 2014 года уходят всё дальше. Где-то залечиваются раны войны – душевные, физические, материальные. Где-то они продолжают саднить и теребятся украинскими карателями. Рядом с этим как-то так незаметно пытаются подергивать пеленой происходившее тогда. Героизм людей самых разных профессий, социальных статусов и вероисповеданий уже для кого-то просматривается лишь сквозь поволоку времени. Понимаю, что таково свойство истории и человеческой памяти. Понимаю, но принять не могу…
Шахтерское предисловие
И сегодняшний рассказ о таких людях. Им «досталась на долю нелегкая участь солдат» энергетического фронта. Вообще-то, этому репортажу поспособствовал начальник Петровского энергоуправления Региональной энергопоставляющей компании Павел Проценко. Он с радостью откликнулся на мою просьбу: «Конечно, помогу. У нас о многих можно повесть написать. Только отрывать от дел никого не могу. Поэтому встретимся прямо на рабочем месте». Так а кто против?
Приезжаем на место работы Сергея Саттарова. Официально Сергей Шамильевич – мастер по внутридомовым сетям Петровского энергоуправления. А по факту… Но об этом как раз мой рассказ.
Нашему герою 59 лет. В энергетике – с 2003 года. А вообще-то, Сергей Шамильевич – горняк. Окончил Ташкентский политехнический институт по специальности «горный инженер-электрик». Работал в шахтах Таджикистана, потом – Донецка. Кстати, в Донбасс Саттаров приехал, когда на таджикской земле началась война. Тогда практически всё русскоязычное население оттуда выехало. Вначале немного проработал на «Трудовской», с год где-то. А потом – на шахте № 21, здесь же, на Петровке.
На мой вопрос «По какой причине перешли из горного дела в энергетическое?» ответ был прост:
– Вышел на пенсию. А силенки и желание работать были. Глаза боятся, а руки делают
– Как в вашу жизнь пришла война?
– Неожиданно, конечно. Не ждали, не гадали, что так всё развернется. Когда начались обстрелы Славянска, как-то не верилось, что такое докатится и до нас. Думали, что там разберутся и на этом все закончится. Но… 12 июля 2014-го – первые обстрелы нашего поселка. Живу-то я в центре Петровки. Тогда впервые ощутили на себе, что такое дом трясется от взрывной волны. Страшно было. (Улыбается.) А на следующий день пошел на работу. Руководство выехало на 12-й поселок, обследовало разрушенную линию. Мы получили наряд-задание и бригадой выехали на восстановление. Потом такое повторялось практически каждый день.
– Да, обстреливали вээсушники, как по графику.
– Обычно обстрелы были вечером-ночью. А на следующее утро мы получали разнарядку и поднимали линии, восстанавливали энергоснабжение.
– Родственники, близкие не предлагали на время выехать из Донецка?
– Было такое. У меня родственники в Ярославле есть. Мама живет в Таджикистане. Сразу стали звонить, звать к себе. Требовали, просили, чтобы мы перебрались к ним. В Ярославль приглашали погостить на время, пока все закончится. Тогда же казалось, что все эти боевые действия ненадолго. В Таджикистан, из которого уехал от войны, возвращаться не хотелось. Тем более что мы здесь привыкли. Дети выросли. Уже и внучка есть. Хотя детей отправили отдохнуть. Три месяца они были вне войны. А мы с супругой остались. При обстрелах прятались в подвале.
Рассказ Сергея Шамильевича о его восприятии первых дней войны созвучен словам из стихотворения Роберта Рождественского «На Земле безжалостно маленькой…»: «И однажды прекрасным утром постучалась к нему в окошко небольшая, казалось, война…»
– Не удивлюсь, если вам приходилось работать под обстрелами?
– Сразу вспоминается, как восстанавливали линии на поселке 7-й шахты. Здорово там прилетами потрепали энергосистему. Мы даже выезжали двумя бригадами и автовышками. И во время работы было три-четыре прилета. Наверно, метрах в 400–500 от нас ложились снаряды. Но работать продолжали. Где-то к этому привыкли. И потом… они уже прилетели и разорвались. Зачем и от чего прятаться? (Пожимает плечами.)
– Не самая лучшая привычка?
– Да. И куда бежать, если у нас человек на вышке работает. Страшно, конечно. Но глаза боятся, а руки делают.
В полной военной экипировке
– Надеюсь, никто не пострадал?
– Именно у нас, среди энергетиков, слава Богу, нет. А на предприятии женщину-кассира ранило прямо на рабочем месте.
– Да, знаю. Наша газета о ней писала.
– К счастью, ни в моей бригаде, ни в других никто за это время не пострадал. Хотя работали, что называется, на самом передке.
– Вам, как мастеру, тяжело было везти работников бригады фактически под смерть? Пусть даже вы и были вместе с ними.
– Естественно. Морально очень тяжело. Был такой эпизод. После обстрела выезжали в сторону Трудовских: утром заехали, только к вечеру выехали. Так вот, только начинаем работать с вышки – начинается стрельба. Светло, три часа дня. Парень на вышке, а мне страшно за него. Мало ли что может случиться. И вроде бы слезть вниз, а потом обратно – тоже глупо. Хотя в какой-то момент спросил: «Может, слезешь?» А он молчит. Я вам так скажу. Люди всё понимают. Перед выездами на восстановление даже разговоров не было: я боюсь, я не поеду. Получили задание – и, так сказать, в бой. Все спокойно к этому относятся. Павел Михайлович Проценко, начальник нашего энергоуправления, нашел для нас бронежилеты. Поэтому считайте, что мы в полной военной экипировке выезжали на свое боевое задание. (Улыбается.)
– Сколько человек в вашей бригаде?
– Четверо. Двое никуда не выезжали – Вячеслав Дробыш и Виктор Осташ. Бойцы. Буквально на износ работают. Мне их по-человечески просто жалко. Но ничего не поделаешь. Кто-то должен делать эту работу. Сейчас двое молодых пришли. Как видите, жизнь не остановилась, а даже продолжается и развивается.
За разговором проходим в дом, где энергетики бригады Саттарова модернизируют систему энергообеспечения. Так получается, что первым встречаем Вячеслава Дробыша, о котором говорил нам мастер. Он один из тех немногих, кто не уехал и под обстрелами восстанавливал в районе энергоснабжение. Поэтому в его объективности вряд ли кто-то засомневается.
– Сергей Шамильич – хороший человек, классный специалист, – говорит Вячеслав. – В трудные моменты поддерживал, работал и работает вместе с нами. Как говорят, голову под пулями не прятал. Помогал нам себя обезопасить при артобстрелах. Да все себя нормально вели, работали.
Кстати, услышав, что речь зашла о нем, Саттаров пошел этажами выше – смотреть, как идет работа. Обратили внимание, что Вячеслав Казимирович буднично, как о простом мирном деле, говорит о работе под обстрелами? Настолько прочно война вошла в его жизнь…
«Эти обстрелы на нервы действуют»
– В начале разговора вы сказали, что еще занимаетесь внутридомовым ремонтом. Восстанавливаете после повреждений взрывами?
– Нет. Просто планово меняем в домах старую проводку, которую устанавливали еще при Союзе. И с тех пор украинская власть не удосужилась ею заняться. А теперь она стала пожароопасной. Дома-то какие у нас? Построенные еще в начале 1960-х годов. Ремонт делаем по мере поступления материалов, по установленному графику. Вот в этом доме, где сейчас находимся, полностью меняем проводку. Устанавливаем новые счетчики с автоматическими выключателями на 25 ампер, к квартирам проводим новый провод сечением 6 квадратов. Чтобы не было лишних разговоров, уточню, что жильцы за них не платят. В общем, люди довольны.
– Так сказать, плановое ведение энергетического хозяйства?
– Да. Выполняем любую работу, которую нам поручают. Работаем и на воздушных линиях, и на высоковольтных. Опять же планово меняем провода на самонесущие изолированные, более надежные и долговечные. Подрядчики ставят новые опоры. Но в основном обслуживаем внутридомовые сети многоэтажных домов. Как видите, война идет своим чередом, а приведение в порядок мирного хозяйства – своим.
– Вообще-то, работа энергетиков в прифронтовых районах – героическая. Внутренне не ощущаете себя героем?
– (Улыбается.) Вы знаете, об этом не думаем. Вот вы сейчас о героях заговорили… В 2014-м, когда поднимали 12-й поселок, нам люди говорили: «Вы – герои. Там обстрел идет, а вы тут линию электропередач восстанавливаете». Один товарищ из моей бригады тогда сказал: «Ничего, Сергей Шамильич, потом героями будут другие». Но пока именно нас благодарят: «Спасибо, что вы есть, что в самые страшные времена подавали нам напряжение, обеспечивали теплом».
– Но, чтобы работать под обстрелами, надо суметь все же перебороть чувство страха?
– Без этого нельзя. Даже не знаю как, но перебарываем чувство страха. После работы на опасных участках можем (для снятия стресса) выпить чуть-чуть. (Улыбается.)
– Сергей Шамильевич, расскажите, пожалуйста, о себе, своей семье.
– Что говорить… Женат, двое взрослых детей. Есть уже и внучка. Дети работают. Сын еще и заочно учится в Головке, в Автодорожном институте. Жена трудится на кондитерской фабрике ТОР, бывшей «Конти». Внучка в детсад ходит, любит танцы, песни. И мультики. (Улыбается.)
– Время на семью остается?
– Когда бывают выходные, в основном занимаюсь с внучкой. Помогаю дочке по огороду. Она с семьей живет в своем доме.
– Что сейчас самое трудное в вашей профессии?
– То, что до сих пор идут обстрелы. Все это действует на нервы. Вот это для меня самое трудное.
– А если убрать войну, в самой профессии, что самое трудное?
– Убрать войну говорите… Для нас ничего трудного нет. (Улыбается.) Когда не было войны, с радостью шли на работу. А сейчас – с пониманием того, что наш труд нужен людям.
– Наверное, это понимание – самое положительное в профессии энергетика?
– Конечно. Мы помогаем людям. Этим она и хороша.
– Как считаете, война скоро закончится?
– Очень хочется, чтобы поскорей. Прогнозы – неблагодарное дело. Но пока не видно ей окончания. Даже свет в конце тоннеля не просматривается. Для себя думаю, что может год-два еще будет у нас война. И мы в ней победим. (Улыбается.) ¸
Павел Проценко, начальник Петровского энергоуправления РП РЭК
– Раскройте секрет, почему посоветовали нам встретиться с Сергеем Шамильевичем?
– Скромный и надежный человек. Безотказный работник. Выполняет любую работу, которая нужна в данный момент. Не хочу обидеть других наших мастеров. Но Сергей Шамильевич – отдельная тема для разговора. Он – один из восьми энергетиков, которые продолжали работать летом – осенью 2014-го. Вообще, на нашем участке тогда из 100 человек осталось 15.
– Получается, Саттаров – один из испытанных бойцов энергетического фронта?
– Скажу больше. Универсальный солдат нашего энергетического фронта. А 2014-й вообще был специфическим годом. У нас под боком военная часть. Когда нам еще не платили зарплату, ребята помогали, подкармливали. Мы знали, куда идти, если вдруг будет какой-то прорыв линии фронта и нужно будет брать в руки автоматы. Готовы были ко всему.
– Думаю, уместно будет вспомнить то, что вы мне рассказывали с год назад. Осенью 2013 года киевские управляющие структуры вдруг запросили у вас точные координаты линий передач.
– Была такая вещь. Наше предприятие было «под Киевом». Оттуда руководство запросило GPS-координаты линий передач, подстанций. Чего отродясь не было. Потом, в 2014-м, мы поняли, зачем им это понадобилось.
– И тогда даже выручило то, что девушка, выполнявшая координатную привязку, подошла к заданию не совсем тщательно? Она пробила часть координат не на местности, а по картам в Интернете?
– Было такое. (Улыбается.) Снаряды украинские ложились четко по указанным ею координатам. А они расходились с фактическими метров на 50–100. Мало того, ловили в подъездах людей, если можно их так назвать, с жучками для корректировки огня вээсушников. Были типы с ноутбуками, в которых были размечены координаты наших линий и подстанций. Если укровояки не попадали точно, то потом корректировали огонь по этим жучкам.
– Сейчас, как вы сказали, чуть потише, по сравнению с 2014 и 2015 годами. Но тишиной нынешнюю обстановку не назовешь?
– Особенно по линии фронта: Трудовские, Жилплощадка, поселки Брикетный, 12-й шахты. А значит, и наша работа очень нужна людям.
