Донбасская земля. Автор Telegram-канала ГОЛОВАНОВ

Когда въезжаешь на донбасскую землю, сердце ёкает. Ты вернулся домой. Мчим по дороге на Мариуполь. Рассвет растекается по бесконечным полям за окном. На обочинах трудится служба разминирования. Собирают урожай. Без сапёров посевную не начать. Кстати, дорога до Марика — высший класс. Асфальт положили в лучшем московском стиле. Никакой Европе и не снилось. «Укропов» заливали деньгами, чтобы те подтянули дорожное покрытие до европейского уровня. Но всё случилось в лучших украинских традициях: деньги спёрли, а война всё спишет.

Мариуполь встречает покойниками-многоэтажками. Сожжённые. Покалеченные. Обрушенные от артдуэлей. Чем дальше, тем страшнее. Первые этажи разрывают сердце надписями: «Тут дети! Господи, сохрани и помилуй!» или «Здесь живут». На ларьках и магазинчиках висят объявления: «Есть владелец». В воздухе висит память о голоде и ужасе, которые тут пережили люди. Самый центр — проспект Мира. Только мира тут никакого не было. В советские годы, когда Великая Отечественная закончилась, народ думал, что война сюда не вернётся. А она въехала на танках ровно с теми же нацистскими символами. Но ничего. Город-мученик отстроим. Туда-сюда ходит гигантская вереница фур на российских номерах. Экскаваторы сносят здания, которые невозможно восстановить. На их месте построят новые дома.

Снимаем центр на коптере. Подходит мужичок, просит: «Ребята, можете вон в то окно залететь? Там моя квартира. Посмотрите, что там. Зайти нельзя». Залетаем дроном в выбитое окно. Нет квартиры. Разрушены перегородки. Мужик покивал головой, поблагодарил и ушёл. Из другого окна на нас смотрит погоревшая иконка Сергия Радонежского. Перекрестились.

Заехали в здание СБУ. Проклятое место. От него веет холодом. Мраком. Нас встречает отец Феофан. При украинской власти его взяли в заложники за связь с русскими. Надели наручники так туго, что руки до сих пор ничего не чувствуют. Часами избивали. С ним спускаемся в тёмный подвал. Бывший тир.

— К этому креслу привязывали, — буднично рассказывает батюшка. — Заливали водой, душили, стреляли над головой издалека. Повезёт — выживешь. Били вот этим тяжёлым сверлом. Били так, что мясо отходило от костей. Одна моя подруга так и осталась инвалидом. Брали за русские книжки. За российские номера в телефоне. Особо не церемонились. Кто-то настучал — и тебя принимают.

— Отец Феофан, а почему всё так случилось? — спрашиваю.

— Наша болезнь — «хатаскрайничество». Меня не касается. Лезть не буду. В итоге накрыло всех.

Да, нам в тылу есть о чём поразмышлять. Учитесь на чужих ошибках, наши «хатаскрайники». Недалеко от здания СБУ их детёныш — база «Азова» (организация признана террористической). Здесь готовили животных под покровительством спецслужб. На территории было языческое капище. «Азовцы» приносили жертву нечистой силе. Когда пришло православное войско, капище сожгли. Нечего марать русскую землю бесовщиной.

К «Азовстали» добираешься по мосту. Тут разбросаны сожжённые и раскуроченные машины. Подбитая укропская техника. Вот танк, который не успели увезти. На въезде на предприятие громадная вывеска: «Осторожно! Мины!» Три с половиной месяца боёв и обстрелов. Постоянно что-то взрывается и бахает. Трудно представить, сколько уйдёт времени, чтобы это разминировать.

Впечатление мрачное. Гнетущее. В голову лезут мысли про 2014 год. Но задним умом все гении и стратеги. Поэтому отставить упадничество. Город — русский. Мы отсюда никуда не уйдём. Порт уже работает. Техника пашет. Дома восстановим. Что не восстановим — построим заново. Лет через десять и следа от войны не останется. Только эти архивные фото и музей зверств СБУ.

А мы сворачиваем на Донецк. Там нас ждут бойцы на передовой. Ох, кто бы мог подумать, что в Мариуполе будешь себя чувствовать безопаснее, чем в центре Донецка.

Из Мариуполя по ночной дороге въезжаем в Донецк. На первый взгляд, типичный русский город. Машины ждут на светофорах зелёного света. По тротуарам идут люди. В окнах горит свет. Не кипит, но идёт размеренная жизнь. И тут же пошли раскаты от артударов. Со стороны Авдеевки «укропы» бьют по городу. В ответ работает наша ПВО. Мстят, сволочи, что их разбивают на Донецком направлении. С другой стороны, вытворяют то, что мы позволяем им делать. В таких мыслях добрались до гостиницы и заселились на ночлег.

Большая беда Донецка — нет воды. Дёргаешь кран туда-сюда — глухо. Для понимания: попробуйте отказаться хотя бы на сутки от воды в квартире. Наберите полную ванну. Вот весь запас. Помыть посуду, детей, сходить, простите, в туалет.

— Завтра обещают дать воду, помоемся, — обнадёживает один из постояльцев.

Передвигаясь пешком по Донецку, всегда смотришь под ноги. Идёшь только по асфальту, не заступая на газон. Где-то ещё остались разбросанные «укропами» мины-лепестки. Наступишь — прощайся с ногой по щиколотку. Кстати, когда возвращаешься из Донбасса, ещё минимум сутки сохраняется местная привычка передвигаться аккуратно. Дети часто принимали «лепестки» за игрушки и подрывались на них. Аллею Ангелов не обсуждают на заседании ООН. Ведь это неправильные дети, которых можно калечить и убивать. Тут мне рассказали до боли привычную историю про детей:

«В Москве в больнице лежат мальчик Роман и его мама Татьяна. Они с освобождённой территории. По ним летом «укропы» били прямой наводкой. Татьяна рассказывала, что видела, как вэсэушники выкатывали пушку, целились, стреляли по ним. Это частный сектор. Дети у дома бегали, бабы на лавках гутарили. У Ромы руку практически целиком оторвало. Милостью Божией сделали операцию, всё собрали обратно, была потом ещё пересадка мягких тканей, а потом и кожи… У Ромы от взрыва выпал хрусталик из одного глаза и часть белка вытекла. На глазах ещё операция предстоит…»

На рассвете выезжаем в сторону легендарного и многострадального донецкого аэропорта. Там стоит Иверский монастырь-мученик донбасского старца Зосимы Сокура. Батюшка ещё в 1990-х предсказал и эту войну, и возвращение нацистов: «Когда помру, закопайте меня поглубже, чтобы бандеровцы не выкопали». Думали, блажит старчик. Оказалось, пророчит нашу нынешнюю жизнь. Въезжаем на бусике в «серую зону». Здесь постоянно что-то бахает и свистит над головой. Обстрелы не прекращаются ни на секунду.

— Надо надеть средства защиты, — даёт команду офицер сопровождения.

Достали каски. Накинули броники. А рядом с нами идёт бабушка в телогрейке. Никаких броников и касок. Тут её хата. Бросать её не собирается.

Со стороны можно подумать, что от бомбёжек и разрушений Иверский храм не действует. Ошиблись. Там идёт служба. Даже приехали помолиться какие-то люди. Тут понимаешь всё про метафизику этой войны. «Укропы» под покровом Запада вышли не против России — они вышли на войну с Богом. Идут беснования. Их трясёт от православных храмов. Их корёжит от концепции святой Руси. Продали первородство за кружевные трусики…

…Долго задерживаться на одном месте нельзя. Хохлы вычисляют быстро и начинают работать по цели. А цель — это ты. Отъезжаем ближе к донецкому аэропорту. Выпрыгиваем с Сергеем Михеевым из машины. Мы приехали с ним снять фильм и осмыслить эту войну. Подходим на точку съёмки. И тут в 150 м от нас — прилёт. Что-то 150-го калибра. Арта. То ли случайность, то ли засекли. Это уже не имеет никакого значения. Залетаем в бусик. Газ в пол. Перебираемся на базу батальона «Русь». В их зоне ответственности находятся Пески.

Источник: https://t.me/rt_russian/139324